..."дамозель" (damoselle?) - утверждается, что артуровские рыцари обращались к дамам именно так.

   Стоял жаркий, томный, льюискэрроловский день позднего лета. Между холмов Южной Англии пролегла римская дорога - прямая, как стрела. И ехал по той дороге рыцарь в накалённых послеполуденным солнцем доспехах.

   У обочины, на большом куске гранита, давным-давно потерянном вечно пьяными друидами по пути в Стоунхендж, сидела юная светловолосая девушка в длинном, хорошо пошитом платье. Узрев её, рыцарь оживился, хотя заметить его оживление из-за доспехов было совершенно невозможно.

   Но я знаю, что он оживился, и сообщаю об этом вам.

   Когда рыцарь подъехал, девушка не обратила на него никакого внимания. Она лишала лепестков ромашку, невзначай подвернувшуюся под изящную белую ручку.

   Рядом на камне лежали ещё четыре ромашки с оборванными лепестками, полторы дюжины толстых зелёных мух без признаков конечностей и завязанная мёртвым морским узлом гадюка.

   Рыцарь гулко, апокалиптически кашлянул, но видимого эффекта не дождался.

   - Прошу прощения, дамозель, - галантно прогудел рыцарь.

   Членораздельное обращение девушку гальванизировало. Она отскочила от дороги, подхватив с земли крупный гранитный осколок. На левую руку дамозель намотала подол, правую, в которой покоился булыжник, вознесла над прелестной головкой.

   - Уйди! - завизжала она. - Уйди, убью!

   Несколько озадаченный рыцарь с жутким, хватающим за душу звуком попробовал почесать в затылке.

   - Может быть, дамозель страдает от злобного дракона? - куртуазно осведомился он.

   Дамозель с нутряным уханьем швырнула в него камень и тут же подобрала новый.

   - Может быть, я честно говорю! - реверберирующе возмутился под шлемом рыцарь, когда металлический отзвук соударения перестал гулять меж холмами. - Драконы, как и вороны, любят таскать всякие блестящие штучки, особенно женские украшения. Только драконы круп...

   Этот удар оказался сильнее и хлестче, так что даже конь, защищённый ладрами, укоризненно взглянул на разъярённую девушку.

   - Может быть, коварный волшебник? - несколько нервно предположил рыцарь, теребя торчащую над правым плечом рукоятку спиночёса. - Покусился на вашу честь, прекрасная дамозель, и вот вы ищете благородного защитника, могущего...

   Дамозель пронзительно заверещала и со всех ног бросилась к заросшей высоким кустарником вершине холма.

   Рыцарь подумал и больно ткнул коня шпорами - как раз в ту секунду, когда конь и сам решил последовать за убегающей. Попытка укоризненно взглянуть в глаза своему мучителю завершилась ничем, и конь бухенвальдской иноходью поплёлся вверх по склону холма.

   Рыцарю пришлось потрудиться, дабы отыскать убежище дамозели. Нашёл убежище конь, едва не переломав при этом ноги. Обрушенная землянка породила облако пыли.

   Из облака выскочила девушка и перетянула рыцаря поперёк спины одной из деревянных крепей. Рыцарь охнул.

   - Может быть, необузданный великан...

   После соприкосновения длинной и тяжёлой колобахи со шлемом рыцаря из помянутого шлема послышалась дробь ударов кости о металл. Период ударов постепенно возрастал, а вот их сила, напротив, убывала. Дамозель схватила горсть земли и швырнула её в узкую глазную прорезь рыцарского шлема, после чего плюнула в коня и умчалась вприпрыжку куда-то в сторону Тинтажеля.

   Конь не знал, на кого нужно укоризненно взглянуть, и посему прикрыл глупые фиолетовые глаза.

   Рыцарь съехал с холма на дорогу.

   - Может быть, облом, - философски гукнуло под шлемом. Прожевав попавшую в рот землю, рыцарь сплюнул, метясь в росший у дороги куст чертополоха. В куст он промахнулся. В прорезь шлема тоже.

   Похвастаться за Круглым Столом было решительно нечем. А так хотелось выделиться перед братьями-рыцарями, до сих пор по горам, по лесам шпыняющими имбецильных великанов в перерывах между наездами на незатейливых злых волшебников. Так хотелось впервые в истории рыцарства завоевать сердце настоящей дамозели...

   "Вымрем к чёртовой матери", - подумал рыцарь. - "Кто от сухомятки не вымрет, того вши сожрут". Покорёженный шлем завибрировал в такт мыслям, донеся их миру. Рыцарь угрюмо, протяжно вздохнул и поехал дальше.

Послесловие: последний абзац несколько меняет контекст, но оставлен по личной просьбе внутреннего голоса.