В рассказе описывается случай перехода "голем-эгрегор". Метод перехода - механическое наращивание внутренней информационной связности голема до абсолютной. Попутно в расказе постулируется, что война как способ разрешения конфликта имеет ограничение по сложности вовлечённых в неё систем, что семантически недоказуемо - граничное условие выживания оппонента можно не выполнять самыми разными способами и на самых разных уровнях.

   Одним из утверждений, содержащихся в рассматриваемом тексте, является тезис: повышение внутренней информационной связности подразделения/соединения ведёт к утрате им боеспособности; утрате, прямо пропорциональной численности подразделения/соединения.

   К сожалению, на материале последней войны в Ираке трудно сделать какие-либо наблюдения в отношении этого тезиса: в медиа присутствуют отголоски спора сторонников информационного подхода (такнеты и проч.) и старой доброй combined arms warfare, причём в её armour-heavy, советском варианте. Однако уровень и качество сопротивления, оказанного силам вторжения, не дали ни времени, ни возможности для сколько-нибудь серьёзных выводов. Оценить практику амицида с этой точки зрения не могу, так как не обладаю достаточной информацией.

   Во всяком случае, концепция такнетов есть прямой шаг к повышению внутренней информационной связности армии, пусть и в узкоспециальном аспекте. Тем не менее, если на протяжении сколько-нибудь значительного временного интервала западные подходы линейного прогресса не подвергнутся пересмотру, то распространение такнетов до уровня рядового солдата и их опциональное подключение, хотя бы и read-only, к "гражданской" сети неизбежны. Весьма возможно и создание отдельных серверов подразделений/соединений.

   Отсюда следует, что немилитарное образование, Э-система - а любое общество немилитарно в смысле современных ему войн - получит возможность проецировать себя в военные структуры (Г-системы) в критически большей степени, чем все предшествующие общества в человеческой истории, за исключением догосударственных времён. Обратный эффект тоже будет присутствовать, но он по меньшей мере будет профилирован военной цензурой.

   Даже в случае, если доступ к "гражданской" сети будет официально запрещён, с увеличением пропускной способности каналов такнета неизбежно образование полулегальной, "теневой" сети а-ля ФИДО, так как количество информации, перекачиваемое по каналам такнета, будет различным по времени и ареалу, что оставит возможность для добавления всяческого "мусора" офтопик.

   Исторический экскурс. Противники глубокой обороны в Первую Мировую войну выдвигали одним из аргументов против неё чисто психологическое: "если солдату есть куда отступить, он с большей вероятностью побежит". Солдат, собранных в одной линии траншей, легче контролировать и проч. Считаю, что этот тезис верен в отношении профессиональных солдат, чья "социальная психология" аналитична и соответствует "этике войны". Таким образом, практика "глубокой обороны" стала возможной благодаря практике призывных армий, когда рекруты не бежали в силу, выражаясь сложно, наведённой психологической адекватности войне. Не бежали, хотя и было куда. Методы поддержания такого состояния, а равно последствия оного пока оставим в стороне. Достаточно интересные выводы можно сделать из количества русских пленных и дезертиров в Первую Мировую.

   Подключение к гражданской или квазивоенной сети эффективно напоминает солдату о местах, куда можно отступить (как напрямую, так и через имитацию ранения или болезни), приводит его в психологическое состояние, неадекватное войне. Особенно некоторой "малой", "локальной" войне, "миротворческой" или "контртеррористической" операции, слабо вовлекающей в себя общество. Постоянно присутствующее в сознании "пространство бегства" вырастает со "второй линии окопов" до целого мира.

   Другим сопутствующим обстоятельством, усиливающим этот эффект (из уважения к Ст.Лему назову его "эффектом Гарганциана" - снижение боеспособности армии при увеличении её внутренней информационной связности), является всё уменьшающееся отношение времён "акция/отдых". Стремление "западного человека" к комфорту тоже может рассматриваться как мультипликатор эффекта.

   Необходимо помнить также, что легальный солдатский доступ в гражданскую сеть станет явлением необратимым, ибо человек с т.наз. "западным менталитетом" очень резко реагирует на "ограничение прав". Использование тех же гражданских или квазивоенных сетей для кондиционирования линейных частей вызовет две противоположные, взаимно друг друга усиливающие тенденции - повышение влияния всяческих антивоенных, пацифистских организаций и сползание пропагандистского обеспечения военных акций к тоталитарным методам пропаганды. Любое разрешение этого противоречия сильнейшим образом скажется как на обществе, так и на армии.

   Наконец, выглядит очевидным, что современная армия, с её одержимостью такими свойствами, как гибкость, мобильность, разнообразие, насыщенность техникой, предполагает как бОльшую образованность отдельного солдата (а, следовательно, и большую психологическую уязвимость), так и его меньшую заменимость. Следовательно, "эффект Гарганциана" при любом статистическом распределении в некоторой воинской части усилится за счёт организационных факторов.

   Возможный способ противодействия предсказываемому явлению вижу в повышении субъектности отдельного подразделения и разработке методики "тюнинга" такового, т.е. в общем - переход к доменной структуре армии (Чингис-хан, практика комплектования армии по родству), как решению противоречия "армейский голем - человек-солдат". Однако, в рамках индустриальной парадигмы такой переход в лучшем случае обойдётся очень дорого в денежном отношении.

   Dixi.