(текст опять получился здоровенный, но увы - не вижу возможности его разделить)

   "Война - это вам не игрушки! Война - это... война!" ("Тот самый Мюнхгаузен")

   Подумалось - не слишком ли пышно выразился в прошлый раз насчёт сходства того, что у нас происходило в 41-м году, с Армагеддоном? Слазил в кое-какие богословские труды и убедился - не слишком. Различия, конечно, были, но основная идея та же. Война, в которой армия уже не главное...

   Нижеследующие тезисы суть не теоремы, а самые что ни на есть банальности, которые нам просто не говорят все разом.

   Пожалуй, важнейшим уроком Первой Мировой стало то, что война есть феномен, обществу соизмеримый, и может уничтожить общество даже не через поражение армии и последующую оккупацию, а самой своей тяжестью. Российская, Германская и Австрийская империи тому примером.

   Итак, почему Первая Мировая война привела к гибели монархий? Да потому, что традиционные монархии так или иначе базируются на взаимном доверии монарха и низов против различных элит - политических, экономических, интеллектуальных. Республика в общем случае представляет собой тот ещё змеюшник и, имхо, существует, покуда не всё помянутыми элитами распилено. Вне "мирового разделения труда", на котором самопрославленные демократические республики собирают сметану, время жизни их демократии будет исчисляться часами. Вот те же финны - мировой пирог им разрешили вкушать после войны, и завели они тогда себе демократию, а до войны спокойно рулил ими швед Маннергейм, кто бы там ни значился в верховодах. Вырожденный случай - страны-посредники, типа Швейцарии...

   Возвращаясь к монархиям. Они не выдержали войн, превращённых в бессмысленное убийство. Царь или кайзер не имел права жертвовать своими подданными без понятной им выгоды - это подразумевалось в общественном договоре. Как только жертвы стали бессмысленными, низы верхам в них отказали. Ну и рвануло, ибо механизмов запудривания мозгов, каковыми механизмами славны республики (заградотряды тоже помогали), в монархиях были развиты слабо.

   Почему война стала бесcмыслицей? А потому, что она упёрлась в технический и стратегический тупики одновременно. Поясняю. Технические средства обеспечили организацию прочной обороны, исключающей возможность свободного маневрирования армиями, как это было при том же Наполеоне. Для чего нужна эта возможность маневра? Для реализации *любой* стратегии, отличной от стратегии истощения (бараны на мосту).

   Сама методика выигрыша войны заключается в том, что снижение боеспособности своих вооружённых сил разменивается на снижение боеспособности чужих вооружённых сил, причём потери противника БОЛЕЕ важны для него, чем наши потери - для нас. Речь не идёт о численности или технике, речь идёт именно о снижении боеспособности как интегральном критерии (см. война Ирак-Иран). Если приводить какой-то единый цифровой эквивалент, имхо, в первом приближении надо говорить о денежной сумме, на которую попадает правительство страны-противника относительно её бюджета и среднестатистического уровня потребления её граждан, а также о деньгах, сэкономленных нами... Каким образом осуществляется такой выгодный для нас размен? А это и есть задача стратегии, тактики и оперативного искусства.

   Если армии друг напротив дружки сидят в стационарной обороне, любое наступление будет состоять из трёх частей:

   1. Проломить оборону противника.

   2. Ввести в прорыв войска.

   3. Что-то от этого выиграть, то есть до новой стабилизации линии фронта поставить противника на максимально возможные бабки.

   Задача обороны, в свою очередь, состоит в том, чтобы:

   1. Не допустить прорыва обороны или заставить заплатить противника непомерно высокую цену за этот прорыв.

   2. Накрыть вводимые в прорыв войска артогнём (позднее - бомбовым ударом), нанеся им потери и замедлив их продвижение.

   3. Подтянуть резервы и закрыть прорыв, стабилизировав линию фронта до того, как будет нанесён неприемлемый ущерб.

   ТТХ артиллерии и транспортные возможности армий в Первую Мировую сделали задачу обороны НАМНОГО ЛЕГЧЕ сравнительно с задачей атаки. Оружие массового поражения - газы - имело своей целью отмену п.п.1 и 3 оборонительной стратегии - все враги подохли, свои войска без потерь проходят оборону и делают это *быстро*, так что враг не успевает подтянуть резервы, и можно что-то занять, что-то перерезать - в общем, сломать равновесие...

   Решением тут называют танки, но это лажа. Танки тогда виделись как сила, способная *обеспечить* прорыв, но основная проблема наступления состояла в том, что прорыв надо было быстро *использовать*. Думаю, ТЗ на тогдашнее чудо-оружие всё же описывало бы гусеничный бронетраспортёр с пулемётным вооружением и хорошей проходимостью (если бы "Виппет" Mk A и "Шнейдер" завели детишек и передали им свои лучшие качества, было бы самое то), и в компанию к нему колёсные транспортёры, чьи базовые характеристики - быстрота и вместительность при кое-какой броневой защите - могли бы обеспечить быстрое развитие успеха. Танки - точнее, лёгкие самоходки - должны были появиться позже, как средство борьбы с этим чудо-оружием. Почему танки появились сразу, как они есть, с пушками, и поползли на передний край обороны противника? Ответ: военно-морское мышление англичан, в известном смысле субъективный фактор. С ухмылкой замечу, что больше всего на тяжёлый гусеничный БТР походил немецкий броневагон A7V в соответствующей модификации. Если не приглядываться, конечно, потому что машине с клиренсом в 40 мм на поле боя делать нечего.

   Другое решение, которое пришло мне в голову: каким-то образом вынести артиллерию прикрытия, не допустив маневра огнём. Это требует операции значительными силами в ближнем тылу противника, а значит, ответ есть "парашютный десант". Однако это ещё дороже, уязвимей и всё равно остаётся полумерой.

   Чудо-оружием немцев в начальный период Второй Мировой стал рецепт той микстуры, которую они наливали в прорыв обороны противника - той смеси танков, мотопехоты и прочего, что позволяла а) вклиниться глубоко, б) в возможно меньшей мере зависеть от снабжения, в) отвечать на разные по типу угрозы противника, г) осуществлять с приемлемой степенью успеха как захват территории, так и удержание её.

   Ничем подобным ни одна армия мира тогда не располагала. Да, и танки наши были лучше, и самопровозглашённый "шмайсер" рядом с ППШ и близко не лежал. Но увы. Объявленным преимуществом немцев стала лучшая структура их вооружённых сил. Чем это можно было компенсировать с нашей стороны? Управляемостью, а про неё было раньше...

   Наши ответили предсказуемым шагом - уже вечером 22 июня директивой НКО №3 мехкорпусам был отдан приказ атаковать противника. Относились они ко второму эшелону, находились далековато от места, но это и был тот самый маневр резервами с целью закрытия прорыва, только исполненный в намного больших масштабах. На бумаге это выглядело бы даже красиво, но прогнать, скажем, 8-й мехкорпус 400 километров и ждать, что он окажется способным выполнить поставленную задачу, было, мягко говоря, оптимистичным...

   Чего не учли немцы? Резун не отказал себе в удовольствии поиздеваться над тогдашней немецкой разведкой. Помнится, где-то он задаёт совсем уж глумливый вопрос в ответ на очередную серию утверждений о "генерале Морозе": слыхали ли немцы, что в России вообще бывает зима?

   Часто говорят, что Гитлер не ожидал такого количества советских войск, и что второй эшелон для него вообще стал сюрпризом... Ну и что? Если уж нарвался, так ноги в руки и организовывай переговоры через посредников, пока ещё можешь хоть что-то выторговать. Потому что дальнейшее продолжение войны делает перемирие принципиально невозможным. Нет, он дальше полез - в расчёте на что? "Если бы я знал, что у русских столько танков, я бы не начал эту войну". Теперь узнал. Так почему бы её не закончить?

   Я вижу только один ответ - он сам верил в ту ересь, которую нёс с трибун. Он действительно считал русских недочеловеками, а советский режим - аберрацией, от которой недочеловеки в конце концов отрекутся и радостно поскачут к Гитлеру в стойло. Интересно, ему сообщили о восьми воздушных таранах в первый же день войны?

   Если говорить об общей картине начального периода войны, на совсем уж современном языке она выглядит так: чемпион игры в "C&C" налетел на чемпиона игры в "Civilization". Речь Сталина от третьего июля, в которой провозглашалась практика "выжженной земли", переводила войну на такой уровень, которому Гитлер со всей своей командой был неадекватен. Гитлер продолжал воевать *армией*, а против него поднялось *общество* - общность высшего порядка по отношению к армии. Началось столкновение, в котором стратегия стала всего одним из аспектов, причём не определяющим.

   Известно, что в России плохо с дорогами. Более точной формулировкой станет "ограничена относительная пропускная способность транспортной сети". Для столкновения на уровне C&C это проявляется в долгих и нудных инструкциях генерала Гота по организации движения авто- и бронеколонн. Для столкновения на уровне Civilization - это необходимость решить задачу: чем загрузить дороги, что важнее? Обеспечить с их помощью отступление своей армии или перебросить производственные мощности? Если второе, то армию надо посылать на убой, она важна постольку-постольку. При отвратительной управляемости отчаянные русские контратаки были, цинично говоря, всего лишь способом прихватить *хоть кого-то* с собой на тот свет, ибо дезорганизация достигла такого уровня, что оперативные планы имели к реальности не самое прямое отношение.

   Пока *таяла* армия, население угрожаемых территорий (не везде, конечно) тоже воевало. Уничтожить то, что нельзя забрать с собой. Вывезти то, что можно забрать с собой. Эвакуировать людей (когда какой-нибудь козёл начинает вонять о "советском государственном антисемитизме", хочется напомнить о том, кого вывозили в первую очередь), чтобы спасти их и/или чтобы не оставить врагу рабочие руки. Создать инфраструктуру партизанского движения и подполья, которые, говоря правду, представляют собой способ социально организованного суицида. Это воюет уже не армия. Это воюет общество.

   Если интересно, тот же Гастелло был прославлен потому, что сталинский режим неплохо понимал в агиографии, в науке о святых. Прославление Гастелло стало данью всем тем лётчикам-бомбардировщикам, которые атаковали немецкие войска на марше, и всем тем, кому они ценой своих жизней покупали время, чтобы взорвать завод, погрузить станки, отрыть окопы поглубже или успеть получить приказ из вышестоящего штаба.

   Наши истребители, находившиеся на приграничных аэродромах, были в основном выбиты, равно как и ударные самолёты ближнего радиуса действия. Чтобы закупорить дороги, стали посылать в бой тяжёлые бомберы. Тихоходные, защищённые пулемётами винтовочного калибра, без истребительного прикрытия, они останавливали немецкие колонны. Конечно, горели, как солома. Подвиг Гастелло состоит не в факте тарана, и не в том, что он кого-то уничтожил этаким способом (велика важность - пара наливников), а в том, что он выиграл этим немного времени, пока металлолом растаскивали с дороги.

   На земле в это время дела тоже творились тёмные и страшные. Насколько мне известно, очень большими потерями в частях РККА до войны считались 20%. В реальной жизни советские части зачастую дрались если не до последнего, то всё равно за всеми пределами осмысленного сопротивления. В *нормальной* войне часть армии, поставленная в фатально невыгодное положение, *должна* прекратить сопротивление и сдаться. Если Вам так не кажется, поздравляю - советская пропаганда не даром ела свой хлеб. Я уж не знаю, искалечены мы ею или, наоборот, вылечены от некоторых заблуждений...

   Советские войска, находясь в безнадёжном положении, неся ужасающие, ни с каким профессиональным опытом не сообразные потери, продолжали сражаться. Они уже не были частью армии, они были частью общества, которой общество намеренно жертвовало. Чтобы выиграть время, чтобы нарушить взаимодействие вражеских ударных механизированных группировок с пехотой, которая вынуждена была терять время в тылу, зачищая территорию от остатков советских войск, продолжавших сопротивляться.

   У Симонова, в "Живых и мёртвых", имхо, многое списано с натуры с фотографической точностью. Эпизод с расстрелянными бомбардировщиками, эпизод с артиллеристами, у которых осталась сорокапятка с последним снарядом. На вопрос товарищей по окружению, где истратили предпоследний, дают ответ: вчера ночью выкатили пушку на обочину дороги, подождали немецкой автоколонны и влепили головной машине промеж фар. Потому что надоело прятаться. Немцы закидали лес из миномётов и убили командира. В рамках сопротивлений цивилизованных западных армий такое немыслимо, но нам кажется естественным.

   "Перманентная мобилизация", о которой пишет А.В. Исаев - тоже признак не войны армии, а войны общества. Цирк, именуемый "тотальной мобилизацией" в Германии, ни в какое сравнение с ней не идёт. Уж лучше я процитирую самого Исаева:

   "1918–1920 гг. мало что дали с тактической точки зрения, но оказались совершенно бесценными с точки зрения стратегии. В условиях хаоса, разрухи и совершенно деградировавшей к моменту безвременной кончины Российской империи транспортной системы в стране работала промышленность и существовала пятимиллионная армия, удерживавшая фронт колоссальной протяженности (хм-хм... *фронт* в Гражданскую? Да ещё колоссальной протяжённости? Но смысл ясен - Дж.). В Красную Армию призывали военнообязанных контролируемых большевиками областей, наспех обучали, вооружали и вполне успешно противостояли созданными таким образом соединениями офицерским частям Белой армии. Это дало новый толчок для анализа опыта России и других стран — участниц Первой мировой войны и создания советской военной школой теории «перманентной мобилизации». Согласно этой теории, формирование новых дивизий не заканчивается по завершении развертывания кадровой армии, а является непрерывным процессом. Одни дивизии окружаются, уничтожаются, просто несут потери, а другие тем временем формируются, обучаются и едут на замену первых..."

   Дальше - вообще полный привет, который я затруднюсь объяснить какому-нибудь западному товарищу иначе как "это - мы, а это - вы. И уткнитесь с общечеловеческими ценностями":

   "...боеспособность птенцов «перманентной мобилизации» оставляла желать лучшего. Но возможности выбирать в тех условиях не было. Или биться в составе организованной вооруженной силы, связанной единым планом и худо-бедно снабжающейся с заводов оружием и транспортом, или через несколько месяцев противостоять вооруженным пулеметами и минометами карателям с охотничьими ружьями в руках."

   Вот объясните это французскому буржуа или кому-нибудь из тех американских ситизенов, которые приветствовали великую победу своих войск над тираном Хусейном. Они не поймут. Армии сражаются. Если своя армия проигрывает, подписываем мир и платим денежки. Если лишились независимости, радуемся тому, что остались живы. Пока можем. И никаких охотничих ружей, за исключением тех, что в сериале "Amerika".

   Назовём вещи своими именами. Именно к такому знаменателю нас хотят привести все эти "историки", пугающие нас фразами типа "завалили трупами", "за одного немца отдавали десять наших солдат" (почему не сто?). Именно это является конечной целью крокодиловых слёз о потерях. Каждого отдельного человека, отдавшего свою жизнь, чтобы жили мы - жалко, не вопрос; однако максиму насчёт трагедии и статистики ещё никто не отменял. И когда нам застят глаза трупами, чтобы нас вырвало на могилы тех, кто "историкам" не нравится, за каждый сладостный блёв мы расплачиваемся кусочком воли к сопротивлению, воли к жизни. Той самой воли, которая некогда и сделала нас обитателями 1/6-й части суши...

   Западники, пристрастно пишущие о Великой Отечественной войне, представляют её исключительно как войну *армий* - так им лучше, так наши потери ложатся в канву гитлеровской ереси о недочеловеках, более утончённая версия которой спокойненько бытует на просвещённом Западе, несмотря ни на какие Нюрнберги. Встречал я на западных форумах слова о том, что СССР потерял двадцать миллионов солдат... Любопытно, кстати, что подход западников резко меняется, когда надо, скажем, обхамить Советский Союз за отстрел независимых от здравого смысла поляков или за милые шалости победителей на территории Германии.

   В тех же рамках концепции войны *обществ* можно привести большую цитату из статьи Егора Холмогорова "Вернуть Сталина Победе".

   "...[вот] лучший ответ тем, кто заявляет, что СССР понес в войне с Германией неоправданно (! - Дж.) большие потери, что Германия, проиграв, сохранила свой человеческий потенциал, что «побежденные живут лучше победителей». В СССР перед войной жило 196 миллионов человек, а к моменту распада СССР — 270 млн. Совокупное население современных ФРГ и Австрии — 90 миллионов человек. То есть после войны «побежденные победители» увеличили свое население лишь на 1/8 от предвоенной численности, в то время как СССР увеличил численность своего населения на треть, русское население за тот же период увеличилось почти на половину, со 100 до 145 миллионов. ...Германия потеряла в боях только на Восточном фронте 10% своего населения, в то время как аналогичные потери СССР составили лишь 5% населения. Другое дело, что конечный демографический счет был не в пользу Советского Союза по абсолютным цифрам — 26 миллионов против 11 миллионов, и равным по проценту населения — 13%. При этом: на территории Германии война длилась 5 месяцев, а на территории СССР 4 года; СССР не проводил политику систематического геноцида населения Германии, а Германия его проводила; СССР не занимался систематическим уничтожением германских военнопленных, а Германия занималась, в результате из советского плена в Германию вернулись 3,5 млн. человек, а из немецкого в СССР 1,8 млн. Учтя все это, мы должны будем признать, что война велась Советским Союзом так, чтобы не привести к катастрофическому перенапряжению сил народа... Даже несмотря на чудовищный террор гитлеровцев и забвение ими по отношению к «славянам» любых воинских кодексов чести, СССР не испытал демографической катастрофы. Довоенный уровень населения был восстановлен к 1954 году..."

   Цифирь тут, конечно, приблизительная, но основная линия умозаключений проведена предельно чётко. Мы воевали *все*, и должны смотреть только на те результаты, которые касаются *всех*. Вне этого подхода блестящие стратегические решения, великолепная боевая техника, солдатская выучка и офицерская честь - что-то вроде детских погремушек, которыми только в песочнице хвастаться. Или плакать, если они оказались не такими блестящими, как у соседского мальчика.

   Армагеддон в христианской традиции и рассматривается как последняя битва, которую разделят *все*.

   Творившееся на нашей территории в 1941-м году в результате пути сопротивления, который мы избрали, здорово смахивает на демо-версию этого мероприятия. С той только разницей, что оживления участников тут не предусматривалось. То есть "оживления" в смысле "воскрешения". А так - да... всё было очень оживлённо.

   to be continued. Следующий текст поднимет тему морального аспекта пребывания на оккупированной территории, которой Гитлер обзавёлся за наш счёт в 41-м по самые уши.