Да, Роберт Энсон был здесь. Как раз в шестидесятом, в начале июля, когда Пауэрса научили летать вертикально.

   Почему я об этом вспомнил? Да так, случайно включил телевизор (сел на забытый ленивчик), и с экрана на меня обрушилась очередная порция американского счастья. Химически чистого - главное слово здесь "химически". Эти режущие глаз яркие колеры, беззаботные улыбки идиотов, показная бесконфликтность... Стоп, стоп, стоп... уже мелькнули "идиоты". Две фразы об Америке, и сразу "идиоты". Честное слово, я не хотел. Надо было сказать: "люди, имхо, производящие впечатление идиотов. Иногда. Ненамеренно". Впрочем, предупредить предупредил, дальше просто делайте поправку на ветер.

   Дядька Хайнлайн идиотом не был. Он был "технофашистом". Задолго до 1945 он наваял повестуху "Злосчастное решение" (оно же "Никудышное решение"), где США оказываются обладателем супероружия на основе урана-235 и вынуждены использовать его для установления мировой военной диктатуры, как единственной панацеи против мировой же войны на взаимное уничтожение. Но это так, к слову.

   В общем, он был американцем, не был пацифистом, умел думать и умел формулировать результаты своих раздумий. Знаете: будь все политические должности в мире зарезервированы за хорошими фантастами, уж всяко было бы получше, чем сейчас. А может, и получше, чем в "Старшип труперс".

   И вот его занесло в СССР. Отлично. Потому что "взгляд со стороны" в исполнении американцев, пацифистов (т.е. тех, кто с гордостью смотрит по телевизору на совмещение перекрестья бомбового прицела с какой-нибудь иракской больницей, но сам - ни-ни! Что вы!), людей, не умеющих думать и испытывающих немалые трудности со сложносочинёнными предложениями - этот взгляд уже девальвировался и неинтересен.

   Первое слово об общественных сортирах. Это, если можно так выразиться, эталон взаимонепонимания. Я не помню, когда в последний раз пользовался общественным (то бишь не учрежденческим или домашним) сортиром. Родной посёлок может пересечь даже человек, страдающий жестокой диареей - всегда есть, где спрятаться за флорой и удобрить её, впоследствии воспользовавшись дикорастущими лопухами. Всевозможные тусы тоже проходят в основном на первой природе или внутри второй, но никак не на улицах - не бездомные собаки, чай.

   А для туриста, который весь день шляется где ни попадя и глазеет на что попало, сортир - второй дом. Поэтому состоянию мест общего пользования, ставших при Хрущёве бесплатными с соответствующими последствиями, иностранные туристы уделяют столько внимания, что временами кажется: заветной целью любого из них было вломиться в первый попавшийся туалет, разбить там палатку и расспрашивать входящих о Советской власти.

   Но это присказка. А вот как Хайнлайн со своей половиной готовился к поездке: /p>

   "Но русский язык труден; моей жене потребовалось два года, чтобы им овладеть. Алфавит какой-то зловеще странный, произношение для нас трудное, а сам язык изобилует склонениями и спряжениями - самое обычное существительное вроде "Смит" или "Хрущев" имеет восемнадцать различных форм."

   Особенно радует изначальное "зловеще". "Ну, студент, готовься... Скоро на тебе наденут деревянный макинтош, а в твоём доме будет играть музыка..." (с)

   "О грамматике можете спокойно позабыть: грамматически правильный русский язык существует только в литературных текстах. Хрущев и тот не научился говорить на хорошем русском языке, а Микоян говорит с таким акцентом, что его можно нарезать ломтиками. Вам-то чего из-за этого волноваться?"

   Не в бровь, а в глаз, вынужден признать. С другой стороны, нельзя намеренно отказываться от лишнего шанса на взаимопонимание, а потом жаловаться на его отсутствие. Взятку снёс - без взятки остался. И, ради Бога, не открещивайтесь потом от обвинения в предубеждённости.

   А вот что пишет Хайнлайн в одном из своих романов, явно со слов жены:

   "Я занялась русским из любопытства: мне хотелось прочесть этих великих русских романистов - Достоевского, Толстого и так далее - в оригинале, чтобы выяснить, почему они так знамениты. Я-то ни один из этих классических романов не смогла дочитать до конца (зато они меня отучили от снотворного). Вот я и взялась за русский язык. Вскоре я ночью надевала наушники и слушала русскую речь во сне, а днем занималась с преподавателем. Хорошему произношению я так и не научилась: от этих сочетаний из шести согласных подряд язык завязывается в узел. Но нельзя же читать на языке, если не "слышишь" слова. Так что пришлось осваивать устную речь наряду с письменной. Да, насчет этих "классических романов": затратив кучу усилий, я наконец осуществила свое намерение - прочла в оригинале "Войну и мир", "Идиота", "Братьев Карамазовых", "Анну Каренину" и прочее. Поверите ли? В переводе они выигрывают: оригиналы еще сильнее наводят скуку и сон, чем переводы. Не знаю уж, для чего нужна русская художественная проза, только не для развлечения."

   "Каждому своё" (с). Пламенный привет родине комиксов. Возвращаясь к мемуару о поездке в СССР:

   "В русском буквально сотни слов, которые оказываются схожими с английскими или почти такими же. Если вы знаете немецкий или французский, ваш словарь немедленно обогащается еще больше, потому что в русской культуре полно заимствований и очень многие слова, означающие понятия более сложные, чем прополка грядки с турнепсом, одолжены из французского, немецкого или английского, только фонетически изменены".

   Напоминать-то зачем? Так ведь можно нарваться на определение американской нации как потомков ссыльных каторжников, сектантов, изгоев и б...й.

   "Начните с осознания того факта, что "Интурист" самом деле не является бюро путешествий, каким привыкли видеть агентство Кука или "Америкэн экспресс". Это бюро коммунистического правительства, функция его заключается в том, чтобы выкачать из янки доллары авансом, прокатить по ограниченной со всех сторон дорожке и дать пинка на другом конце, оставив пребывать в том же неведении о стране пребывания, что и вначале".

   И это наполняет меня гордостью. А вас? Не люблю чужаков, которые норовят сунуть нос мне в тарелку и при этом остаться чужаками в своём праве. Отрадно сознавать, что хотя бы раньше умели с этим управляться.

   Рефреном в тексте Хайнлайна повторяется мысль о том, что в СССР помянутый янки не получает за свои доллары того, что получает в других странах. Нарушение контракта и тыры-пыры. Что нужно ответить? Пра-ально, "пщёл нах, мамбищ" (с). А люди с рыночным менталитетом пусть вылизывают оскорблённую задницу, я их в этом не ограничиваю и не упрекаю.

   "Если не сработают ни вежливое упрямство, ни шумная грубость, прибегайте к прямым оскорблениям. Размахивая пальцем перед лицом самого старшего из присутствующих чиновников, симулируйте крайнюю степень ярости и вопите "Nyeh Kuhltoornee!" ("Некультурные!"). Ударение нужно сделать на среднем слоге и выделить "р".

   Подчиненные тут же позеленеют и постараются оказаться от вас подальше. Чиновник окажется на грани апоплексического удара - но, вполне вероятно, приложит все доступные ему усилия, чтобы выполнить ваше требование, лишь бы вы заткнулись. Это самое сильное оскорбление, которое можно обрушить на русского, и пробивающее трещины в его броне. Пользуйтесь им только как самым крайним средством."

   Кому как, а мне чиновников жаль. Они люди подневольные. Сперва вежливое упрямство, потом шумная грубость, потом "Nyeh Kuhltoornee!" И по е...у не наваришь. Гость-с.

   Далее гр-н Хайнлайн растекается мыслью по древу на тему того, что в СССР нет равенства, "похожего на непринужденное равенство между американским таксистом и его пассажиром". Мол, либо ты, либо тебя, и на русских нужно надавить, чтобы они угождали и раболепствовали, а то на голову сядут. "Пщёл нах, мамбищ" (с) еще раз. "Иностранцев ублажать надо, оне валютные" (с). Но в ублаженцы, от гидов до фарцы, шли/идут по вольной воле, а не-ублаженцам на янки накласть...

   "Моим любимым средством для снятия напряжения после трудного дня общения с "Интуристом" была "Кровавая Мэри" - "Staw grahm vawt-kee, p'jalst, ee tawmahtnee sawk". Это "nyeh kuhltoornee", потому что правильно водку считается пить с пивом (peevaw) или с черным хлебом, сливочным маслом и икрой."

   Где он этого нахватался, фантаст недорезанный?

   "Когда вам показывают партийное учреждение, дворец культуры, стадион, зрительный зал или нечто подобное, поинтересуйтесь годом постройки. Мы узнали, что в местах, не оккупированных нацистами, многие из самых больших и пышных зданий были построены как раз в то время, когда американцы погибали, приводя в Мурманск конвои с грузами по ленд-лизу."

   Б...ина такая. Они там кровь за нас лили мешками и бутылками, а мы здесь в мячик играли.

   "По всей стране сейчас возводят новые кирпичные здания. Мы неоднократно просили показать нам кирпичный завод; нам не отказывали прямо, но просьбу так и не выполняли. До нас доходили слухи, будто здесь используется труд заключенных в тюрьмах, поэтому туристам и не могут показать столь несекретный объект, как кирпичный завод."

   Прикиньте ситуёвину? Всем хватает "Золотого кольца" (было оно тогда, нет?), а этих маньяка с маньячкой неоднократно влечёт кирпичный завод. А вот ещё почище:

   "СССР - единственная страна, где нам не удалось попасть в частный дом. Другие туристы сообщают то же самое, но одна чета из Лос-Анджелеса почти раскусила этот твердый орешек. Они спросили гида: "Почему мы не можем осмотреть изнутри один из этих жилых домов? Неужели вы их стыдитесь?" На следующий день их провели по новому, но еще не заселенному многоквартирному дому."

   Если сейчас, в эту самую минуту раздастся дверной звонок, и багровый от смущения гид попросит,чтобы я пустил уставших от общественных туалетов иностранцев к себе в квартиру, будет "Nyeh Kuhltoornee!". И ещё как будет.

   "..."Крупный промышленный центр" зачастую оказывается захолустным городком."

   Как житель посёлка размером с пару десятков "таунов", скажу: воистину. Едешь на электричке мимо нескольких п/я, где делают фишки, до которых Р.Э. Хайнлайн не додумался, а рядом - поля, коровы, огороды...

   Но самое вкусное я приберёг напоследок. Читайте.

   "В один прекрасный день мы уселись в парке на скамейке спиной к Кремлю и лицом к Москве-реке. Поблизости никого не было, так что место отлично подходило для разговора - направленный микрофон, если бы нас подслушивали, пришлось бы расположить на другом берегу реки, пока мы сидели спиной к Кремлю."

   Вот долго думал, стоит ли прерывать цитату здесь, чтобы высказаться по поводу маний преследования и величия в одном флаконе. Решил: не буду прерывать и высказываться.

   "- Сколько людей в этом городе, если заглянуть в путеводитель? - спросил я.

   - Более пяти миллионов.

   - Гм-м! Взгляни на эту реку. Видишь, какое на ней движение? (Одинокая шаланда...) Помнишь Рейн? (Три года назад мы плавали на пароходике по Рейну. Движение было настолько плотным, что на реке пришлось установить светофоры, совсем как на Панамском канале.) Джинни, здесь и близко не может быть пять миллионов человек. Скорее всего Копенгаген, не больше, Питтсбург. Нью-Орлеан. Возможно, Сан-Франциско. (Это города, которые я хорошо знаю, я исходил их пешком и объездил на разном транспорте. В 1960 году в каждом из них жило в пределах 600-800 тысяч человек.) И все же нам пытаются сказать, что этот город больше Филадельфии, больше Лос-Анджелеса, больше Чикаго. Чушь. (Я жил во всех этих трех городах. В большом городе чувствуется, что он большой, будь то Иокогама или Нью-Йорк.) Три четверти миллиона, но никак не пять.

    - Знаю, - согласилась она.

    - Откуда?

    - Они утверждают, - ответила она, - что после войны население страны составляло около двухсот миллионов, а в Москве жило четыре миллиона. Теперь, по их словам, в Союзе прибавилось еще двадцать пять миллионов, а в Москве - миллион. - Она ненадолго задумалась. - Это ложь. И если только люди не плодятся, как тараканы, повсюду за пределами Москвы, то население страны после войны уменьшилось, а не увеличилось. Я не нашла ни единой семьи, где больше трех детей. В среднем в семье меньше двух детей. К тому же люди поздно женятся и выходят замуж. Роберт, в стране нет даже простого воспроизводства населения.

    Она посмотрела на пустую реку.

    - По моим оценкам, Москва не крупнее Копенгагена.

    Мы останавливались во многих других городах - Алма-Ате, Ташкенте, Самарканде, Минске, Вильнюсе, Киеве, Риге, Ленинграде и других - и везде она продолжала мягкие расспросы, но так и не нашла оснований изменить прежнее мнение. Даже в мусульманских странах Туркестана рождаемость оказалась низкой, так следовало из ответов. Она не записывала цифры (так я, по крайней мере, думаю, я ее предупредил), но память у нее прекрасная...

    Как русские получили возможность утверждать, что Москва в семь раз больше, чем на самом деле? Может такое быть, что я прав, а весь мир ошибается? Всемирный Альманах дает те же цифры, что и русские, все информационные агентства вроде бы не возражают против данных о населении страны - как могла настолько Большая Ложь остаться незамеченной?

    Примерно год назад мне подвернулась возможность обсудить это со своим старым сослуживцем, теперь отставным адмиралом. Я спросил его, сколько человек живет в Москве.

   - Не знаю, - ответил он. - Почему бы тебе не посмотреть в справочнике?

   - Попробуй прикинуть. Хотя бы примерно.

   - Ладно. - Он закрыл глаза и несколько минут молчал. - Семьсот пятьдесят тысяч, не более. (В точку!)

   - Мистер Ноль-Ноль-Семь, - сказал я, - ты что, специально изучал Россию? Или мне не следует спрашивать?

   - Вовсе нет. У меня на службе и так забот выше головы, только России мне еще не хватало. Я просто решил задачу методом логистики, как нас учили в военном училище. Но мне пришлось сперва мысленно представить карту города. Шоссе, реки, железные дороги, размеры сортировочных станций и прочее. Сам знаешь. (Да, я примерно представил, но я не кончал военное училище, в отличие от него.) Этот город обладает такой транспортной сетью, что крупнее он быть просто не может. Если в него набить более трех четвертей миллиона, они начнут голодать. Они не могут пойти на риск и увеличить население, пока не удвоят число дорог и размеры сортировочных станций. За ночь такое не сделаешь. Кое-что можно подвезти по реке, но водных путей нет там, где потребность в них больше всего.

   Вот вам и результат. Или мы все трое сумасшедшие, хотя и получили один и тот же ответ на числовую задачку, решенную тремя разными, но логическими методами... или кремлевская фабрика лжи уже многие годы выдает свою самую большую и фантастичную "Pravdu", не получая ни единого вопроса."

   "Искажённый микроплёнкой, ГУМ стал маленькой избёнкой. И уж вспомнить неприлично, чем там стал театр МХАТ" (с). "Даже если они вам скажут, что Африка больше Техаса, соглашайтесь" (с).

   Как говорит кремлёвская фабрика лжи, самый большой прирост населения в стране был зафиксирован как раз в 1960-м (превзойдены даже дореволюционные показатели). Ну да ладно...

   Именно хайнлайновские размышлизмы позволили мне до многого додуматься. Умный американец - а какая дикая пропасть непонимания (сильно отягощённого предубеждениями, самоуверенностью и паранойей - не привожу здесь всех примеров).

   Я не стану объяснять это непонимание, объяснение уже (или ещё) не актуально. Замечу только, что исходная причина практически всех хайнлайновских ошибок одна и та же.

   Важно другое - во что это непонимание эволюционировало, какие действия оно диктовало, диктует и будет диктовать.

   "Такие дела" (с).

   С уважением, Джаггернаут.

   (удаляется, напевая гимн из геймы Pool of Radiance: Ruins of Myth Drannor)